Интервью

Алексей Шляков,

преподаватель философии, лидер рок-группы «НЕва»: «Искусство не должно выполнять познавательную функцию» 3 июня 2010

музыка, ТюмГНГУ

Музыкант от философии и философ от музыки, преподаватель ТюмГНГУ Алексей Шляков – личность эпатажная. Он читает студентам лекции и занимается с ними внеучебной работой, а в свободное время вместе со своей рок-группой «НЕва» выступает в основном за пределами Тюмени, лишь изредка уделяя внимание местной публике. О том, кто же он – профессиональный философ или профессиональный музыкант, – Алексей рассказал в интервью корреспонденту 72.ru:

– Профессионализмом считают качественное исполнение работы, полное владение информацией, а профессионал – это всего лишь тот, кто за свою работу получает деньги. Поэтому если вы кормитесь от этого дела, то независимо от образования вы являетесь профессионалом. В конечном счете мы же сталкиваемся с великими дилетантами, такими как Бородин – профессиональный химик, прославившийся как музыкант, Булгаков и Чехов – профессиональные врачи, Грибоедов – профессиональный дипломат. Конечно, мне тоже противно как профессиональному философу, что каждый дилетант норовит после рюмки водки думать о смысле бытия, но в области музыки, мне кажется, особого разделения не существует, если это не воинствующий дилетантизм.

– По этому критерию вы можете себя назвать профессиональным музыкантом?

– Отчасти. Мне за это иногда платят, но я считаю, что музыка должна быть самодеятельной. Только в этом случае она получит статус живого саморазвивающегося организма, которому есть чем питаться – любовью, ненавистью, симпатией, антипатией. Когда же это является сферой зарабатывания денег, здесь приходится идти на определенные сделки, в чем-то себя ущемлять, удерживать. И в этом контексте мне бы хотелось думать, что я дилетант, а не профессионал, потому что занимаюсь этим делом не от голода, а от любви. Иногда чихаешь на все это, думаешь: «Да пропади пропадом эти дороги, эти пьяные музыканты...» Но все равно акт творчества происходит, ночью просыпаешься, берешь листочек и начинаешь писать.

– В ваших стихах порой можно встретить некие былинные элементы. Как вы считаете, в современной поэзии как нужно говорить, чтобы тебя не только услышали, но и поняли?

– Я очень долгое время настойчиво проповедовал, что поэзия не должна нести никакого смысла, никакой информационной нагрузки. На мой взгляд, поэзия – это передача эмоционального переживания, которое зачастую может быть не связано со смыслом. Через эмоциональность отражаешь внутри себя нечто, сопричастное автору. Я не пытаюсь передавать никакой информации. Есть определенное чувство, определенное духовное переживание, которое меня тревожит и которое я бы хотел зарисовать. И коль скоро рисовать я не умею, то манипулирую словами, которые также могут быть и красивы, и безобразны. Иногда волей-неволей они складываются в какой-то смысл.

– То есть, основной целью можно назвать именно акт передачи своего настроения читателю или слушателю?

– Ну это... своеобразное семяизвержение, то есть здесь получается «чувствоизвержение». Как незрелый юноша пытается получить телесное удовольствие от избытка сексуальной энергии, так и в творчестве от избытка переживаний необходим выплеск какой бы то ни было. Зигмунд Фрейд сводил все творчество к акту сублимации сексуальной энергии, может быть, он и прав. Но после превращения эта энергия уже носит некий нетелесный характер. Поучать, наставлять – не имеет смысла. Я считаю, что искусство не должно выполнять познавательную функцию.

– Никакое искусство?

– По крайней мере музыка, поэзия, живопись. Мы ведь не смотрим на одежду, качество эпохи, образ жизни, который несет нам картина. Мы наблюдаем переживания автора по поводу увиденного, по поводу его страданий или счастья. А познание внешнего мира, мне кажется, второстепенно. В конечном счете есть наука, к чему отбирать у нее познавательную функцию?

– Алексей, «НЕва» расшифровывается как «Новое Евангелие». Действительно ли музыкой можно проповедовать?

– Этим занимаются протестанты и секты. В 90-е было очень много околорелигиозных и псевдорелигиозных коллективов. Мне кажется, что лучших мотивов, чем пение псалмов, никто никогда не создаст, то есть это определенного рода кощунство, когда через музыку идет проповедь.

– Проповедь ведь можно по-разному понимать – как донесение неких своих идей...

– Русская рок-культура целиком и полностью сама состоит из богоискательства. Любую рок-команду советского, начального российского периода взять – это всегда поиск правды, а правда в Боге, то есть, мы ищем определенного Бога. В этом плане, безусловно, вы правы. Ведь, смотрите, какая странная ситуация происходит: хиппари, которые всю жизнь проповедовали пацифизм и считаются миролюбивыми существами, жизнь свою заканчивают успешными бизнесменами. Панки, которые всегда отрицали любые авторитеты и ценности, к концу своей жизни приходят к Богу. Не все безусловно – кто-то скололся, умер от ножевого ранения, от алкоголизма. Но если он выживает, то его взгляд обязательно устремлен именно к поиску личности Бога.

Отчасти, может быть, потому, что отвержение ценностей было мотивировано поиском правды. Ведь нельзя отвергать ценности, просто потому что они ценности. Может быть, мы отвергаем их, потому что они лживы, всего лишь декларированы и не являются должным. В таком случае нутро человека начинает вопить: «Где оно? Что правда?» Поэтому рок-культура как богоискательство безусловно может перевернуть мировоззрение человека, но на индивидуальном уровне. Я думаю, что этого не произойдет, если я буду стоять на стадионе и слушать какую-нибудь группу. Это сугубо интимный акт, так же, как акт приема пищи или чтения книги. Неправильно читать книгу в библиотеке – это публичный дом. Книга не должна быть проституткой, переходящей из рук в руки. Так же и прослушивание песен воспринимается мной как сидение и внимание в наушниках, когда я абсолютно уединен. А буквальная массовая проповедь всегда вызывает отторжение.

– Сейчас рок неизбежно становится частью «клоаки» под общим названием «шоу-бизнес».

– Сложный вопрос, кто возьмется судить, что истинный и не истинный рок? Есть понимание рок-культуры. Во-первых, это русский рок, который целиком вышел из слова «рок», означающего «трагическая судьба», во-вторых, западный рок – качайся, наслаждайся, двигайся. И судьбы различные. Поэтому то, что сейчас происходит с причесыванием рок-культуры и ее опопсовением – это совершенно нормальный процесс. Человек хочет быть наделенным почестями, наделенным славой, но в момент, когда рок-музыка становится массовой, она теряет свой статус рок-музыки. Потому что она всегда – боюсь этого слова, но все-таки элитарна. Рок-музыка рассчитана на индивидуальное общение.

– Как вы в принципе относитесь к современной массовой культуре? Существует ли для вас деление культуры на массовую и элитарную?

– Массовая культура в конечном счете крайне необходима. В настоящее время происходит обратный процесс: если до недавнего периода культура была массовой, и через нее формировалось мировоззрение массового человека, то сейчас наоборот происходит демассификация культуры. Ничто не существует без своей противоположности: если мы уничтожим бедных, богатые тоже пропадут, если мы уничтожим мужчин, женщины перестанут существовать. Поэтому если мы хотим, чтобы было что-то индивидуальное, должно быть и массовое. Если каждый будет индивидуален – будет хаос...

Человек сам наделен полномочиями избирать себе музыкальные, литературные, поэтические пристрастия. Например, через Интернет, опираясь на который, я выбираю то, что созвучно моей душе. Или кабельное телевидение: никто не вправе говорить мне, какие новости смотреть. Могу смотреть порнуху, а могу канал «Союз». Поэтому независимо от моего ценностного отношения к массовой культуре, она существует, но теряет свои позиции. Тех, кто идет за нами, воспитывает не телевизор, а Интернет. И они не принимают ценности поп-культуры.

– Но ведь чтобы найти в Интернете что-то ценное, тоже нужно покопаться. А кто будет побуждать копаться молодежь?

– Никто. Следовательно, они ограничиваются тем, что лежит на поверхности, а на поверхности лежит дерьмо. Чтобы найти золотник, нужно измараться в этом дерьме, но мотив копаться отсутствует.

– «НЕва» к чему относится – к индивидуальной, массовой или элитарной культуре?

– Понятия не имею. Ряд критериев абсолютно относит ее к популярной музыке. Я бы отнес ее к фольклору.

– Стиль группы определяется как «тотально-фатальный фольклор (всеобще-неизбежное народное горло)». Не веет ли от этого определения некой обреченностью?

– Безусловно. Я приговорен крестом, постом и молитвой к этому. Почему к фольклору отношу – на мой взгляд, это не только матрешки и хороводы. Чаяния, отражения народа. Какого народа? Не знаю... А еще – сидение на кухне и распитие водочки под гитару. Мне кажется, что это основа взращивания класса интеллигенции. Уединенная беседа, сдобренная алкогольным опьянением, а чтобы пустить слезу, необходима гитара.

– За время существования группы в ней были эксперименты со скрипкой, баяном. А не было желания взять в тотально-фольклорный коллектив балалаечника или гусляра?

– Гусли – красиво, но проблема в том, что в каждую песню их не будешь всовывать. Это будет приторно, елейно. А ради одной песни нагружать человека не вижу смысла. Скрипка уже настолько влилась в нашу музыку, что волей-неволей, когда песни пишу, то уже слышу какие-то партии для скрипки. Баян – это моя мечта, я очень хочу, чтобы нашелся баянист, который будет с нами работать, потому что баян вижу в каждой песне. А вот гусли, балалайку – нет. В конечном счете мы возвращаемся к уже имеющемуся – это акустическая гитара: нет ничего лишнего, это самодостаточный инструмент, и этим она хороша.

– Свой первый альбом вы записали с «НЕвой» в 14 лет. Как сейчас, спустя два с половиной десятилетия, воспринимается то творчество?

– Я счастлив, что не осталось, наверно, в России ни одного человека, у которого он сохранился. Несколько лет назад я, движимый каким-то странным тщеславием, нашел магнитные ленты, где были записи этих лет. Чудовищные, конечно. У меня тогда был один критерий записи: лишь бы слова было слышно. А так как усилителем у нас являлся магнитофон «Сатурн», который через перегрузку был включен, то и качество было понятно какое. И когда я принес это в клуб и отдал звукорежиссеру, чтобы он оцифровал, а он благополучно по пьяни все это уничтожил, то я сказал: «Ну спасибо, теперь ни у кого не останется этой записи!».

Я слушаю молодые коллективы – у них нет такой пропасти между первым альбомом и последующими. Вообще у нас просто какая-то бездна и в музыке, и в текстах. Если человек не умеет играть, он говорит: «Я играю панк-рок». Соответственно, главным словом в наших текстах было слово «дерьмо». Чем больше дерьма, тем круче. Может быть, что-то для 14-летнего человека и было толково, но это плохая практика – искать скидку в возрасте. Это же творчество, поэтому и молодого, и старого нужно бить за его бездарность.

– Что для вас сейчас является творческим допингом или стимулом?

– Не знаю. Раньше мог алкоголем искусственно вызвать потребность, а сейчас не могу. Существует определенная ритуальность, когда я должен остаться один, взять бутылочку, включить кассетный магнитофон с микрофоном... Я беру гитару, достаю старые стихи, которых огромное количество, и начинаю напевать. Иногда из этого что-то получается. Как и почему – я не знаю.

– А критерием того, что песня останется и будет жить, что является?

– Это иррациональные вещи. Можно сделать абсолютно качественную рифмованную поэзию, но она будет мертвой. Можно точно выверить гармонические ходы, но музыки не получится. Когда-то я считал критерием мурашки. Но давно уже от своих песен я такого не чувствую. Бывало, что я сам отказывался от песни, хотя мне говорили, что она хорошая. Самое ужасное – это когда сразу видно, какая песня плохая, но почему-то ее все равно продолжаешь играть. Я это называю «дыры в эфире» – если все хорошо, то все невкусно. А если чуть-чуть горчинки, чуть сладости, тогда это полноценный альбом.

– Какие-то флагманы у вас есть, на кого вы ориентируетесь?

– Сейчас уже нет. Конечно, были уважаемые люди, которые так или иначе повлияли на творчество – Ревякин, Башлачев, Рома Неумоев. Нравится советская эстрада – Интернет дал возможность найти то, чего раньше найти было невозможно. В классике любимейший – Сергей Прокофьев, про него великолепно сказано: «5 марта 1953 года умер гениальнейший человек всех времен и народов, который был похоронен в абсолютной безвестности, потому что в этот же день умер тиран». Человек чудовищно гениален: писать грандиозные музыкальные вещи под совершенно невзрачным названием «Петя и волк» или «Любовь к трем апельсинам» – это только гению под силу. А что он сделал в фильме Эйзенштейна «Александр Невский»!

А вообще в последнее время я практически не слушаю музыку. Слишком много времени музыка занимает в моей жизни, поэтому когда есть возможность, хочется отдохнуть от нее.

– Если немного помечтать о будущем, какой путь в музыке вам ближе – признание уровня Кинчева и «Алисы», собирающих стадионы, или Вени Д'ркина, который за пределы квартирных концертов так и не вышел, а в результате стал массовым и популярным просто в андеграунде, в народе?

– Хотелось бы найти свой путь, хотя выбор, конечно, небольшой: либо полное признание, либо массовое забвение, либо балансирование. Без лукавства совершенно я могу сказать, что стадионы я не люблю. На стадионных концертах я не получаю ничего, что хотел бы получать от общения со зрителями. Когда я играю акустические концерты в камерных залах, то чувствую отдачу, чувствую, что брошенное слово нашло благодатную почву. А на стадионе я всего лишь марионетка в руках зала, в руках толпы, и играю на потребу. Я не могу исполнять песни трагические, потому что толпа их потопчет – это из разряда «не метайте бисер перед свиньями». Я не хочу играть веселые песни, потому что они потопчут друг друга в порыве радости.

– Давно интересует вопрос: можно ли философию считать наукой? Сейчас есть возможность спросить об этом у преподавателя философии.

– Даже среди профессиональных философов вы не найдете единой точки зрения. Мой учитель, Николай Дмитриевич Зотов, мудрейший человек, натолкнул меня на мысль, что философия не является наукой, а есть размышление и переживание. Хотя бы обратим внимание на следующее: для того, чтобы считать два предмета тождественными между собой, мы должны обнаружить сходство свойств одного предмета со свойствами другого. Если вспомнить свойства науки, которые делают ее научной, – это, в частности, доказательная база, материальный объект исследования, метод верификации при осуществлении познания, то в философии всего этого не присутствует.

Еще Бертран Рассел сказал, что есть два непримиримых лагеря – лагерь науки и лагерь религии. Но между ними существует ничейная земля, имя которой «философия». Философия может быть религиозной, наука может быть философской, но сама по себе философия не является ни религией, ни наукой

– А религия может быть научной?

– Нет. И философской не может быть! Философия может быть религиозной, но не наоборот. В противном случае это уже не религия.

– Вы сами религиозный человек?

– Ну да... Я считаю, что любой здравомыслящий человек обязан быть верующим.

– Почему так?

– Великие ученые, которые являются авторитетными для любого атеиста, к концу жизни говорили: «Чем глубже проникаю в суть материи, тем более убеждаюсь в том, что сие не могло быть создано без руки Творца». Наука, на которую опирается безбожие и атеизм, – она ведь отвечает лишь на вопрос, как это происходит, но не отвечает на вопрос, почему. Религия дает ответ на этот вопрос. Любые научные теоремы могут быть подвергнуты сомнению. Внутри религии никаких сомнений не существует – либо принимаешь на веру, либо нет. Сомневаться не имеет смысла. Наше бытие дуалистично, то есть, состоит из телесного и бестелесного состояния. И, разумеется, мы можем сказать, что телесная часть произошла из материи, но откуда взялась бестелесная? Она могла быть только сотворена, как и сама материя.

Я не сразу приходил к пониманию Бога. Были годы и богоборчества, за которые стыдно. Но в данный момент я абсолютно убежден в истинности и справедливости православного христианства, которое отнюдь не мешает человеку жить и существовать, наоборот помогает и облегчает его участь. Оно дает все, что человеку надо, просто человек иногда не хочет. А религия и не навязывает. «Ну не хочешь, дружок, ну и иди. Хочешь бухать – бухай! Только потом тебе будет очень плохо, и от дьявола не спасешься».

Антон КОВАЛЕНКО

Оригинал материала: http://72.ru/text/person/291907.html

Интервью

К Почему я решил взять у тебя, как бы это помягче выразиться, это интервью? Потому, что, когда слушаешь или читаешь подобные вещи с творческими людьми, журналисты, как правило, спрашивают о том, что им интересно.

А То, что не интересно. У них надуманы все вопросы

К А я хочу узнать то, что мне интересно, почему я не могу этого сделать?

А Давай, включай… Мирная беседа двух одиноких душ.

К Посему начнем. Первый, наверное самый банальный вопрос: Почему все-таки Нева, а не Тура и не Сена? Ассоциация у незнающего человека с рекой.

А Удивительно, почему с рекой, ибо ударение членораздельно ставится на первый слог. Я понимаю, когда это написано, можно с Невой ассоциировать, а когда на букву "Е" Мало того, очень сложно почему-то русскоязычному населению произнести "НЕва", как правило два-три раза они произносят "Нэва".

НЕва, действительно, когда это название пришло, в 87 году, мы назывались "Евангелие", но тогда это было и смыслом и духовной сущностью наполнено, но, на фестиваль нам, каждому из участников фестиваля, дали афиши, чтобы мы вписали в эти афиши названия всех команд, в том числе и свои. Я вписал. Мать читает: "О, Блок Ада, Замок Хард, Евангелие, какие страшные названия, у тебя-то как называется? Евангелие? А, да ты что, ты ученик восьмого класса". Повели в райком комсомола, как можно под прикрытием райкома это оставить название. Были выходные, райком не работал и мать взяла с меня обещание, что я переименую группу, и я переименовал в "Новое Евангелие"

А Сложный вопрос в том плане, что "верящий" или "верующий"

А Тогда я отвечу, что я верующий человек, ибо для меня нравственные, моральные, этические ценности, которые заповедовал нам Моисей и перезаповедовал Иисус, являются ценностями в полном смысле слова, и я пытаюсь их блюсти, пытаюсь не поддаться искусам и соблазнам, которые окружают меня. То есть, без лишней помпезности, я все-таки верующий.

К Когда-то один из критиков сказал о Высоцком, что Владимир пытался достучаться до слушателя через его разум, но у него есть одна единственная песня, выпадающая из этого определения, и называется она "Парус". Нечто подобное просматривается в твоих текстах: нет основного смыслового стержня, есть поток каких-то фраз, которые нагнетают тревогу, боязнь, еще гамму чувств, одним словом действуют на подсознательном, эмоциональном уровне. Ты пытаешься что-то в своих песнях сказать или вызвать у публики работу воображения?

А В плане истории: когда мы начинали работать, юношеский максимализм, попытки переделки мира… Девизом было что? Девизом была чеховская цитата "Человек тогда станет лучше, когда ему покажешь, каков он есть". И, соответственно, была такая направленность команды, в текстовках. Сейчас четкая концепция в поэзии, четкая концепция в музыке в том, что, да, я не бессмысленный набор слов использую, но набор слов, который идет из меня. Я их не придумываю, я их просто записываю. Это есть явление, мне не приходится задумываться "а это слово рифмуется или не рифмуется?". Оно рифмуется само по себе, или не рифмуется само по себе. Сбивается размер сам по себе, без моего малейшего участия. Я считаю, что поэзия должна ни коим образом не заставлять разум думать, изначально. И действовать только на чувственном уровне. То есть человек должен либо содрогаться, либо восхищаться. Но в любом случае он не будет равнодушен. Страх, испуг, тревога, радость. Все это свойственно человеку. И воспринимать тексты мои, разбирая предложения метафизически, то есть разбирая предложения невозможно, не будет действительно никакого смысла. Смысл есть, глубинный, и пронизан от первой строчки до последней буквально одним каким-то предложением. Но я не смог сказать одним предложением, поэтому сказал так, как я сказал. Но воспринимать это надо именно целиком и именно на эмоциональном уровне. И когда человек воспримет это эмоционально, он уже будет задумываться, от чего эта тревога, и может быть тогда он к букве слова моего придет, может быть найдет тот смысл, который в каждом слове заложен. На самом деле мои стихи нельзя воспринимать пословесно, по предложениям, только целиком. Все, произнесенное сразу, тоже на эмоциональном уровне. То есть я хочу пробудить… На самом деле я ничего не хочу, я пишу потому, что пишется, играю, потому, что не могу не играть. И человек приходя, приходит просто так, он не ищет никакого смысла, хотя есть же песни осмысленные. Та же самая "Весна".

К Теперь несколько вопросов о так называемом "имидже". Он у тебя вообще есть?

А Не знаю… Вот люди склонны считать, что все-таки есть. Не вижу ничего плохого в слове "имидж", хотя сам в свое время втаптывал его в грязь это понятие. Другой вопрос, что я его себе не создавал, как это ни парадоксально звучит, ибо в жизни я спокойный, миролюбивый человек. На сцене я - еретик, содрагающий, извергающий, брызгающий слюной. Почему так происходит? Потому, что во мне два начала. Одно телесное, другое духовное. Духовное - светлое, телесное - темное, сатанистское, дъявольское. И если я в жизни такой миролюбивый, то я обязан где-то, либо в жизни компенсировать светлое темной стороной, либо, я думаю это лучший выход, в творчестве это выплеснуть. Тяги ни к садизму, ни к чернухе у меня нет, но если бы я не выплеснул это, значит я был бы болен, так оно и случается, заболеваю, либо компенсировать это через своих родных, своих близких, через своих подчиненных и тому подобное. То есть имиджа, как такового, нет, это мое второе "Я".

К То что творится на сцене… Твоя пластика. Тебе ее кто-то ставит, ты ее сам придумываешь перед зеркалом, сочиняешь какие-то движения? Или это получается спонтанно?

А В принципе, если присматриваться… Не на концерте, а на видеозаписи, прокручивая ее несколько раз, видно, что в принципе это движения не обдуманные, не осознанные, хаотичные и спонтанные. Бывает такое, что, допустим, увижу по телевизору того же Гаркушу, или Миронова, или Костю Райкина, и просто физиологически хочется повторить. Но если посмотреть их движения, или движения Джаггера, то я их не смогу просто воспроизвести. Нет, никто ничего не ставил мне, просто пытаюсь помимо глотки, через свои осязательные органы выплеснуть все это наружу, через каждую пору, через каждую клеточку вытряхнуть всю эту дрянь, все зло, что во мне накопилось. Это не значит, что я бросаю эту чернуху на публику, я ее в пространство выбрасываю. Кто светлый, тот просто воспримет это…

К Символикой Невы принято считать фашистскую символику? | Посмотреть |

А Совершенно напрасно. Свастика , может быть, но не фашистская. То есть в определенный момент директор наш, когда мы работали с директором, занялся разработкой имиджа, что ли, и увидел, что написание слова "НЕва" очень легко переделывается в свастику, а свастика - это символ, который обязательно неоднозначную реакцию вызывает, то есть заставляет человека реагировать, но не быть равнодушным, это мне и понравилось.

А Не столько националист, сколько славянофил, обожающий русичей, славянские нации.

К Для меня ты человек, который гармонично сочетает в себе трагичность и комичность, на мой взгляд две вещи несовместные.

А Я не соглашусь, потому, что может быть, именно, сочетание трагического и комического и есть менталитет, если так можно выразиться, всех русичей. Примеры, пожалуйста: Хлебников и Хармс. Честно говоря, я ни как вообще не анализирую свою деятельность, я не планирую делать трагические или комические вещи. Я даже сейчас сразу начал задумываться, что у меня трагического, а что комического. Не знаю, могу догадаться, но осознать не могу. Именно вот у русских это есть, нигде в другом регионе планеты этого нет. Парадоксальное: сочетаем несочетаемое, обнимаем необъятное.

К Вот две цитаты: "Дети в сугробах шумно играют в Афганистан, я через двор не пойду…" "К ночи успокоился упрямый" Не кажется ли тебе что…?

АНет, я думаю, в плагиате меня нельзя обвинить, по тому, что я все-таки человек добрый, хороший, искренний, честный… А вот в плане того, что что-то может быть похоже именно из-за влияния, черт возьми, соглашусь. Из-за влияния может быть, но в последнее время стараюсь свои вещи делать максимально непохожими ни на что. Тем более, если брать "Мост", я начал работать гораздо раньше "Моста"… Прошу прощения, гораздо раньше того момента, когда его услышал.

А услышал я его довольно поздно, к сожалению. Моим кумиром был Борис Гребенщиков, в моих вещах попробуйте найти гребенщиковские оттенки, не найдете. "Мост" оказал существенное влияние и были вещи, которые чрезвычайно "пахли" "Мостом", я их исключал моментально, ты даже этих вещей никогда не слышал. Они игрались либо один раз на репетиции, либо один раз в квартире. Может быть, один раз на концертах. Был один такой концерт, где я себе позволил такие вещи сыграть. "АукцЫон" нет, ни одной вещи не найдете похожей или даже навеянной. Когда я уже работал на сцене освобожденным музыкантом, не отягощенный инструментом, я уже двигался по своему и только через некоторое время, когда стало возможным показывать "АукцЫон" по телевидению, я его увидел. Он мне очень понравился, но я не нашел ничего общего между Гаркушей и собой, может быть потом… Мне не хотелось никогда копировать какие-то движения. Текстовки мои и аукцЫоновские тоже не похожи, мелодии мои примитивные, а у "АукцЫона" они чрезвычайно гармонические, то есть нет никаких аналогий, вряд ли их можно провести. Аналогии можно провести в том плане, что (лестно сейчас о себе скажу), что и "АукцЫон" непродажная команда, которая не продала себя и до сих пор талантливые люди там работают, не исчерпывая запас. Я не претендую на то, что надо куда-либо перемещаться, мы заняли свою нишу, я должен работать только для своего города, так мне казалось, и так наверное и есть. А что подразумевал вопрос?

К А то и подразумевал. Либо ты склонишься к тому, что тебя обвиняют в плагиате, любимое занятие критиков и журналистов. Либо к тому, что я спрашиваю от том, кто оказал влияние на твое творчество. Потому что каждый творческий человек начинал с того, что кому-то подражал.

А Да, я согласен, но когда я начинал, когда мы образовались, мы и не играли свои вещи, мы играли вещи "Машинки", "Аквариума". А стадия подражания пришлась на эпоху моего юношеского максимализма, когда я просто не мог себе позволить из-за своей собственной "высоты" быть на кого-то похожим, то есть здесь уже шло обратное: "ага, я похож на кумира, быть на кого-то похожим это противно". Вот еще что хотел сказать по поводу предыдущего вопроса: дело в том, что две тенденции сложилось, первая, которая больше всего мне не нравится, в Тюмени, в музыкальной среде, я там работал, я знаю эту среду по крайней мере с 85 года до 95. Так вот, "Калинов Мост" практически не знают, но в тот момент, когда я заикался о том что люблю "Калинов Мост" находились люди, которые тут же обвиняли меня в плагиате, причем люди, которые никогда его не слышали, мне это говорят. И если я не скажу, что люблю "Калинов Мост" никто меня обвинять не станет. Ныне, на сегодняшний день, вряд ли можно найти что-то похожее, не плагиативное, а просто похожее на "Мост".

К Кто еще из творящих, не обязательно музыкантов, не обязательно поэтов, оказал на тебя влияние?

А В первую очередь, это конечно Поль Элюар и Юрий Мамлеев. Первый - французский сюрреалист, а второй - советский писатель-эмигрант. Ныне здравствующий сюрреалист, достойный наследник Хармса. Большое, очень большое влияние. Из творящих еще Ванька, Ванька Цепляев, мой скрипач, который скрипел у меня очень долго, сейчас на стройках Cевера работает. Он и как художник оказал на меня большое влияние. Просто творческий человек, его нельзя назвать музыкантом, нельзя назвать поэтом, он сочетает в себе все вместе.

К Когда со сцены воспринимается "НЕва", там определенно виден только вокалист, все остальные участники в тени. Лидерство в группе кому принадлежит?

А Даже не лидерство, в группе должна быть диктатура, иначе в определенный момент группа начинает разваливаться, теряет себя, свое лицо. Обязательно должна быть диктатура. Я концептуально всем говорю, что я диктатор, я буду работать только на то, чтоб делать свое.

К Ты преподаешь разрушение горных пород и философию одновременно. С философией еще понятно, но как с твоим творчеством согласуется разрушение горных пород?

А Никак. Что еще можно здесь ответить? Домыслить, конечно можно, действительно, когда я, творческий человек (льщу себе) закончил среднюю школу, конечно же я свои стопы направил куда? В гуманитарный ВУЗ, то есть в Новосибирский Государственный Университет, на историко-археологический факультет. Почему-то мой мозг решил, что Свердловский Университет более престижен, чем НГУ. Как я ошибался… Но я там повел себя достойно, сдав два экзамена на тройки, причем с этими оценками меня приняли бы в Тюменский Государственный Университет без экзаменов, но я отказался. И когда передо мной встал выбор, я пошел в ВУЗ, который ближе всего к дому, и я знал, что пойду либо на геологоразведочный, либо на бурение. Почему? Романтика. Как же, "из грязи, да в князи" - буровики, геологи. А разрушение горных пород… На самом деле природа в принципе проста, и все подчиняется примерно одним и тем же законам. Может быть разрушение горных пород позволит мне понять разрушение каких-то социальных законов? Не знаю. На самом деле никакой связи нет. Я надеюсь, что изживу в себе это, хотя преподавать разрушение горных пород мне гораздо проще, чем преподавать философию, ибо я затрачиваю при преподавании философии дополнительную энергию на ответы, в связи с вопросами студентов типа "Зачем нам нужна философия?" и "Заинтересуйте нас" и просто, когда сидят бритоголовые люди, у которых своя концепция философии уже сложилась. Которых сложно переубедить. На разрушение горных пород ко мне приходят люди на четвертом курсе, которые уже довольно взрослые, которые знают, что без этого предмета они не обойдутся, они не спрашивают "зачем" и "почему". Но философия тоже, оказалось, не моя стихия. В том плане, что то, что я, мой профессор и классики считали философией, ныне считается анахронизмом. Получается так, что господин Бердяев, господин Ницше, господин Шопенгауэр, если бы они оказались волею судьбы на сегодняшнем этапе развития человечества, и пришли бы со своими философскими системами на ученый совет, их бы не только не приняли, их бы просто не допустили бы до этого ученого совета. Вот вам и тема для размышления.

К Хорошо, ты считаешь себя творческим человеком?

А Кстати, прошу прощения, что ты подразумеваешь под термином "творческий человек"?

К Технарь что-то делает: чертежи, детали, из которых впоследствии будет изготовлен паровоз. Творческий человек делает нечто, после чего не будет изготовляться паровоз, а все этим будут восхищаться.

А Я хочу сказать, что изначальная терминология творчества была такова: "тварь". Обидное слово? Обидное. Ныне обидное. Тварь, нечто созданное, сотворенное , от слова "творить". И поэтому получается: творческий человек это тот, который из ничего делает что-то. А технарь делает что-то из уже созданного. Он ограничен рамками телесного мира, трехмерного пространства, он никогда за него не выйдет. Он не создает, он открывает только то, что уже заложено в этом мире. Творческий человек творит, из небытия создает нечто. Даже художники, оказывается, пишут копии с копий. Потому, что все создано уже кем-то. Неважно кем. Или, если ты материалист, создано чем-то. Художники пишут с этого копии. А творческий человек творит, из ничего создает…

К Хорошо. Писатели, поэты, музыканты, художники… А нельзя ли создать квинтэссенцию творчества, так называемое абсолютное творчество, единое в нескольких лицах?

А Единый Логос? Этика, эстетика, наука, философия - все вместе? Нет, нельзя. Ибо это можно будет сделать, когда нами будет править Антихрист. Когда будет править Антихрист, мало того, что будет произведено такое слияние, но и будет слияние всех религий в одну, будет слияние всех государств в одно. Такого объединения не должно быть. Хотя технизация, прогресс стремится к этому. Чтобы наука была этичной, этика - предпринимательской. Нонсенс. Может быть этика общечеловеческая, но этика частноспециальная - ни в коем случае. Как это ни банально звучит, но человек, кем бы он ни был, он прежде всего человек, и призван подчиняться законам божьим, обязан им подчиняться. Должен… К сожалению и к счастью.

А А вот есть такая хорошая фраза: "Можешь не писать, не пиши". Не могу. Не могу не писать, не петь. Это ни бравада, если я не пою, не творю - болею.

К Ты считаешь себя музыкантом, певцом или поэтом?

А Ныне люди не ассоциируют поэзию вообще ни с чем. Поэзия для них это уровень средней школы, где "мой дядя самых честных правил", либо Маяковский не в лучшем варианте. Когда человеку насильственно навязывается поэтическое творчество, а оно ему всегда насильственно навязывается. Нынешнему, российскому. Естественно, происходит отторжение, тем более поэзия ныне уничтожена. Я могу это признать. Поэтому я, чтобы существовать, как поэт, должен стать музыкантом. К сожалению или к счастью, сказать не могу, но вынужден. Если бы поэзия воспринималась людьми со сцены точно так же, как музыка, я не уверен, писал бы я песни. Но тут другая оговорка, что все мои тексты ассоциируются с музыкой. Опять же, музыку я не пишу, я не композитор. Просто она у меня моментально приходит вместе с текстом. Бывают такие случаи, когда музыка мною записывается на тексты. Опять же, не пишется, а записывается. Я читаю какие-то тексты и волей неволей поется.

К Почему именно рок-н-ролл? Христианская церковь считает эту музыку порождением Антихриста.

A Она не может так считать. Господь наш, Иисус не заповедовал нам любить или презирать рок-н-ролл. Вопрос в том, что ради Господа, а что против Господа. Христианам дана большая свобода. А рок-н-ролл считается сатанинской музыкой по очень простой причине: принято считать родиной рок-н-ролла Латинскую Америку и Африку. Сатанинская музыка была там, потому, что включала в себя наличие определенного ритма, который планомерно сочетался с ритмом сердца, что вызывало в сознании человека состояние транса. Над этим человеком можно делать все, что угодно. Я не хочу с человеком делать ничего, но если мне будет это доступно, хотя я и не ставлю перед собой такой задачи, я попытаюсь только лишь заставить его усомниться в значимости собственного бытия.