* * *
Скрипач запутался в белье,
Развешенном хозяйкой нерадивой.
Не в грязь, так по земле
рубашки,
брюки,
Пропитаы мочой и алкогольным смрадом.
Не выветрятся в век.
А надо б.


ПАССИВНАЯ ОБОРОНА
Дым парохода испугал лисицу
И та с разбегу -прыг - на воротник
боярину плешивому,
Который разбивал на лысине пикник,
Для насекомых скорбных и угрюмых.
Те испугавшись хищного соседа,
Все врассыпную:
на велосипеде - моль,
на костылях блоха,
А остальные друг за дружкой следуют пешком
Дорогой ,что уходит в лето.


ВЗГЛЯД В ЗАМЕРЗШЕЕ ОКНО.
Бесчестным промыслом немецкий офицер
Сажал на кол
арабского халифа.
А я не мог не сдерживать свой смех,
Когда твой Люцифер
Удерживал за хвост кротиху.


* * *

Проснувшись-
огляделся.
Не заметил стен.
И мрак.
Как хорошо!
Прохожие не видят наготы моей.

Заснув -забеспокоился:
А вдруг, какая - ни будь бестия
Взирает под мою одежду
Какой же смысл тогда носить ее?
Уж лучше разорвать и выбросить скоту.
Пусть возбуждаются прекрасным цветом крови.


ЗАМКНУТОСТЬ.
Квадрат пространства мучает меня.
А круг?
Уже замучил.
Как мало замкнутых фигур
Способных излечить мою больную душу.


* * *

Время было изгнано из своей квартиры.
Теперь там царствует Безбрежье.
Не нужно больше думать о смерти.


* * *

Обнаружил под собой ледяную простынь,
Обнаружил на столе глотки чая
Обнаружил дрожь во всем теле
И понял - наступило утро.


ПОКОЙ
Безоблачное месиво кривых полов
И мокрых спален.
Котенок нюхает тетрадь,
сопит,
не гадит на мою кровать,
Мурлыкает в предвосхищеньи ласки,
Пристроившись в моей ладони.
Он жаждет видеть сны,
И я как он ,желаю видеть сказки,
Но без опаски на трагический конец.


* * *

На полу линейные узоры.
Их вычерчивают злые тараканы.
По утрам меня не будят птицы.
По утрам меня не слепит солнце

Водка выдохлась, а курево истлело.
Испаренья гонят тараканов,
И они сплетут свои узоры
В два кабалистических созвездья.

Рано утром наступив на звезды
Различу вершины черных свастик,
И пойму, что доживать мне - поздно,
А не доживать - уже опасно.


РАСЧЛЕНЕНИЕ
Две линии слились в одну - дорога.
Украли у оленя рог - он стал единорогом.
Украли у картины раму - стала полотном.
Ну украдите у Барбоса жизнь - А что потом?


ОСЕННЯЯ КАСТА
У ветра пальцы Бетховена.
Порыв неистовой верности.
Кошачьих шагов какофония.
Разгулы ветреной бедности.

Оставил свою симфонию
Пьяный монах коричневый.
Гетто разбужено сонною
Злобною водкой "Столичною"


УЛИЦА
Я улицу взял в руку как стакан.
Иопрокинул навзничь сонным ветром.
Терпенье первого - запечатлел Коран,
Предательство второго - горстка пепла

Угрюмый дождь забрызгал полотно.
На мягких стенах головы прохожих
Отражены
Забрызгано стекло,
И стало зеркалом для гадов краснорожих.

Я выбросил в окно заснувших скифов
Они от бесконечности полета
Проснулись,
Я услышал стоны дикие,
От них и задрожали в моих окнах стекла.

Раздавленное племя в диком сне,
Раздавленное племя в дикой злобе,
С которой Ангел Божий на землю прилетел
И разорвал мои стихи на этом слове.


ВЫБОР
Из всех живописных цветов,я выбрал бы мак.
Мне кажется он удивительно нежен.
Я слышал однажды, как он разговаривал с ветром
Вернее он тихо стонал, разводя лепестками.

Из всех живописных полотен я выбрал бы простынь
Быть может она удрученна, слепа и наивна,
Зато когда все вокруг спят, она может предвидеть.

Из всех нерожденных поэтов, я выбрал бы птиц
Кто видел их страх и упрек, и слышал их крики,
Тот вряд ли со мной станет спорить,
Что можно еще увидеть в глазах у поэта.
Смотри мне в глаза.


УДИВЛЕНИЕ
Голос удивился слуху.
Стены башенного крана
Мы покрыли бы паркетом,
Если б знали, что так надо.

Кисти удивились краскам.
Свой автопортрет прогнивший
Я бы бросил в пасть камина,
Если б жаждал видеть копоть.

Школьник удивился блуду:
Кафель белый, словно тело,
Он сравнил с душою солнца,
Тихо сказку вспоминая.

Я бы удивился миру, если б сил
осталось больше
Я бы удивился миру , если б знал,
что будет лучше.


ГУИНПЛЕН
Я хохотал над вашим Антимиром.
Беременна Ассоль,
Иуда на кресте,
Безликий Серафим страдает по кумирам,
Собаки чуют боль,
смола на бересте.
Я хохотал опять над вашим миром сучьим.
Святые в бардаке,
повесился Иисус,
Уходит в никуда канонов тишь беззвучная,
Воняет соль реки и
мясо сладкое на вкус.
Я хохотал опять над вашими стихами,
Но хохот мой, как онаниста стон.
Влюбитесь в мои песни как в страданья,
Быть может я прощу, как вас простил бы Он.


* * *

Сбегая от стыда,
нутром не чуя страха,
Душа уходит ввысь,
от беспричинных глаз.
Убитая вода
да красная рубаха
Однажды вознеслись
от злобы и от нас
Обратной стороной
Георгия Святого
Вздымалась чья-то грудь,
уставшая от рук.
Ни крест, познавший зной
ни жесты постового
Не остановят блуда,
взошедшего на круг.


* * *

Бессилье против зла.
И все-таки приятно лицезреть насилие,
Особенно когда ликует моя похоть
Бессовестно и нежно прижимаясь к стенам
Оставлять на них
Следы своих побед над неуместной бабой.
Проснувшись - обнаружить простынь мокрой
И окунуться снова в мир насилья.


ВСЕ КАК ПРЕЖДЕ
Я капал в пруд бензин
И рисовал иконы
Иссохшимся и старым веником еловым

По телу моему бежали сытые морщины
Гадливенькие,
сонные
и злые.
Поддатый гном решил покинуть государство
Способное отдать лишь лучших сыновей на сечь.

И мнительные псы глодали прошлогоднего теленка
И думали о сытости зеркал.

Никто не падал ниц,
не рыл зубами землю,
Лишь мудрый Ворон падал с небосвода
И бил себя о камни, ранящие плоть.


* * *

Лист папоротника сквозь стену прорастает.
Упрямый , но отважный.
Он хотел лишь найти стену,
Пройти которую нельзя,
Но стены рушатся, поэтому он счастлив.

Внебрачный сын влезает на черешню.
Черешня гнется, он - хохочет бесом,
И мать его, погрязшая в жиру, хохочет тоже.
Что им до любви.
Брусничный куст плевал на братство: " Что мне мох!
Болото! Грязь! Проклятая вонючка!
О если б голубь сизокрылый отведал моих ягод"
Но я не знаю, что ответил голубь,
Ведь голуби бруснику не едят.

В своем миру я тоже был однажды.
Не знаю кем, а может и не помню,
Знаю лишь одно,
что лес бездольный
Пьянит гораздо больше , чем глупое вино,
Которое в моем миру предпочитают.


КОШМАР В КОМОДЕ
Кошмар в пристенном комоде.
Ты слышишь - там кто-то бродит
Свои оставляя тени.

Опять 33 ступени
Ведущие в эту темень
Тело мое из плоти.

Я видел гниющую зелень,
Голубя - задаваку
И ту ,что мечтает плакать.

На утро приходят люди,
Приносят зловонье и плесень,
Хотят чтобы я повесился.
А мне было просто весело,
Что все когда-нибудь кончится
С моим неумелым почерком.

Разделятся слезы поровну,
И я побегу сломя голову
Туда, где ликуют вороны,

А ты мне покажешь стороны,
Где мне предстоит быть измученным
За то, что я невезучий,
Покажешь комод с кошмарами,
Где тени бродят лишь парами


КОНЕЦ ЗИМЫ
Вкус сигарет абсолютно февральский.
Ну же, прощайтесь, покуда не поздно.
Мучимый жаждою воздуха
Я расплескаю объятия смеха.
Кто-то увидит меня обнаженным
Вновь изменяющим женам.
Лишь паровозы, сходящие с рельсов
Могут меня испугать своим грохотом
Жаждущего глупой похоти.


БЛЮЗ
Под лужами расплакавшихся льдин
Слепой оркестр
Заплакала струна и сны,
Которые хотели окутать мой восторг
отстали.


* * *

Я стреножен вольным ветром.
Я ,как капля без разбега:
Был готов упасть на камни
И разбиться в сотни капель

Я усталая собака: укусить была готова,
Но подумав, подпустила и дала себя погладить.
Всеже лучше если кто-то
Хлеба даст, а не повесит

Я, бесстыжая простуда, заразить хотел свободой,
Силой крика,
Волей песни,
Стоном хоть и ни откуда
Принести на землю смех

О, бесстыжая, сознайся,
Рукавами подметала ты столы царя Нерона?
Был прилежен он однако,
Хоть и на душу был скромен.

Кто я ?
Вопль, поднявший сотни
Или тысячи на гибель?
Кто я ?
Пот, заливший слезы одинокому слепому?
Нет! Я просто бег усталый
По пескам и по болотам.


* * *

Опаршивел знойный месяц,
Дал пощечину созвездью.
Заразил своею паршей
молодого злого рака.

Отсветили звезды в беге.
Потускнели и не стали
Освещать постель влюбленных.
Им видны и так без света все утехи и все ласки,

Злому небу надоело
Всех давить своею плотью
И все люди воспарили
Их не сдерживает небо,
Только боль способна снова опустить людей на землю.

Будем плакать оттого, что
Солнце вновь больно цингою.
Харкает кровавым светом
И марает всем одежды.
Будем же ходить нагими,
Не стесняясь цвета крови умирающего солнца.


* * *

Заморочился бездарью сна.
Отпророчился.
Обмочился в углу ресторана,
Где два пулеметчика,
И в обиде на все за седую любовь,
Что во тьме засыпает тайгу баламутя…
Не понять этой сути лишь вдовам
да мхам.
Вдовы молча разденутся, плача в потемках,
А на мхе загорают два серых кутенка
И не думают спать,
просто тихо скулят,
Догоняя ушедшее солнце.
Если жарко душе,
если виден рассвет,
Если Лобо над Бланкой
скулит одиноко ,
Не пора ли вступить в братство
сумрачных
дев?
Или это жестоко?


МАРСЕЛЬЕЗА
Марсельеза снова в трансе:
Поросят невинных режут
Доктора из Ватикана

Словно нимб, упавший с неба
Покатилось чье-то сердце.
Долго ль будем обниматься?
Уж пора присесть да выпить.

Брат, забудь мое признанье
Словно я и не родился.
Вавилон построил башню,
Назарет родил Иисуса,
В честь меня не назовут
Даже мелкую деревню.

Я хотел бы засиять
Отражая свет небесный
Ярко-ярко, только горько
Мне от этих мыслей поздних


NEUENORDNUNG
Толпа святых стоиту бардака.
Кобыла пьяная, шатаясь и глазея
Забила на смерть ветерана-старика.
Она везла в собор бурдюк с елеем.

Колонна шлюх идет в молельный дом.
Звонарь-еврей сорвался с колокольни,
Ногой задел за полумесяц,названный серпом
И купол церкви залил черной кровью.

И на смерть бьется свора детворы
За право разместить под свастикой иконы
За право разжигать на мертвом кладбище костры
Я не тел бы с ними быть знакомым.


НА СТОЛЕ
Стакан пустой воды да лучик света.
Ключи от всех дверей, ведущих в никуда.
Кругом вода да два бездарных силуэта:
На первом - я,
а на втором -мои года.


ТУНДРОВЫЙ ВЕЧЕР
Ликовал бездарный певчий
Дым кадила простирался
Через форточку на кухне.

Я подставил свои плечи
Почерневшему герою
Вынимающему горечь из штанов из прошлогодних.

Засыпал голодный город.
Не дожрал меня немного
А течкующие суки
Собирались тихо в стаю
И волков тянули к свету

На свету им стало больно
От того, что злые суки так бесцельно
продаются человеку.
Я к бессмертью равнодушен
Знаю, что конец мой близок
Но боюсь, что не успею
Спеть лишь то, что мне осталось.


* * *

Беда - на мир двоих одна.
Нелепая.
И не желая скрыть стыда
Закрывшись в склепе я
пишу.
Ты просто дай мне это делать
Ведь через это я дышу.

Тоска . Моя предсмертная тоска.
Невыносимо.
Дрожит рука,
бежит строка,
Но слышу я : издалека
Спешит ко мне твоя река.
Я чувствую: и ей тоскливо.


ПРОГУЛКА
Я бежал от куполов и сводов.
На коленях ползал я по лужам.
Умирал в объятии уродов.
Забирался в щели лютой стужей.
Выбирал на ночь себе партнера.
Язвы наживал себе на коже.
Забирался к голубям на крышу
И бросался вниз на головы прохожих.

Шланг пожарный намотал себе на шею.
На перегонки летал я с мухой.
Забирался под стекло как дождик
И топтал пустые водоемы.
Видел ночь, гулял при свете лампы
Огоньками вешними бросаясь,
Но под утро простынь будет мокрой:
Мне приснилась ты и мы любили.


ЗООГОРОД
Звери прыгали с трамвае.
Прищемленными хвостами
Не виляли,
Видя солнце
Мотороллер переехал
Через злую черепаху.
Та со страху окрестилась
И решила ездить в танке

Из окна плевал в прохожих
Одинокий верблюжонок.
Люди с визгом удирали
Вызывая дикий хохот.

Разыгрались воробьишки
И разбили сдуру окна
Проходящему трамваю
А вообще-то в нашем городе спокойно.


СТАРОСТЬ
Сбудутся новые запахи.
Ладно веселье устроено.
Всадником баба залапана
И от бесчестья расстроена.

Небо в полуденных звездочках.
По полу россыпи ползают.
Рядом таится на корточках
Псарь, тихо гладящий борзую.

Не заскрипит дверь предательски.
Не возвестит о пришествии.
Взбесятся ласково ласточки,
Сбросив птенца сумасшедшего.

А наслаждаются кознями
Лапотники безлошадные.
Я бы помог им да поздно мне,
Стал да от старости жадным я.


ВЕРОЛОМСТВО
Одинокий слон
Потерялся в горе.
Буйствует зима.
Слово на заборе.
Без причины тьма завлекает бездну.
Я полезный.
Слишком хорошо,
Что бы быть счастливым.
Нюхать порошок.
С привкусом тоскливым.
Уходить в туман, разрушая праздник.
Я заразный.
Вырастил цветы
На навозной куче.
Розы любишь ты,
Но они вонючи.
Накрошу на стол горку хлебных крошек.
Я хороший


* * *

Почем совесть у бритоголовых?
Почем надежда у длинноволосых?
Ликует порча внутри плосколобых.
Продали матушку Великороссы

Разумом бледные не озадачены.
Не подвергались распятию розовые
Вскроется небо безоблачным плачем.
Продали матушку Великороссы.

Плетью безумную тело да в золоте.
Грязь не мешает,когда руки просят.
Ласково руки спасеньем исколоты.
Продали матушку Великороссы.


ПАС СВИНОСОСА
Теркались мотыльки.
Сорокали птицы
А воровали все.

Расштрафились потратчики.
Протрамваялись кондукторы.
Задавился я.

Уличали в похожести лиц.
Обливали подобием влаги,
Шелестели подобно птицам,
Катались на сраках.

На чеме Столодамчик.
Карает Столовый.
Машает почитка.
Половят скрипицы.
Лицуют удивлянчики.
Мужается возвышка.

Дат Митрикак.
Полно слодень.
Все едят холодец.Клюзьми вачи
Водить разлю.
Петлеть в висе.


* * *

Побратался с крепким буреломом.
Из авоськи сыплются медузы.
Крах империй мне совсем не страшен,
Лишь бы не сбежал дельфин из дома.

Каждый норовит толкнуть малютку.
Не понять пространства верхолазам.
Высь домов не пожалеет даже
Маленькую нежную проказу.


ЯЗЫЧНИЦА
Поклонница спешила к водоему.
Она снесла в ломбард
Моток упругих ниток
И прикупила идола немого,
Что б молча поклоняться у воды
Его тугому телу.


DER KLEINE KLAUS
Мебель раздвинулась к углам.
Теперь можно залезть в шкаф.
Можно включить пылесос и оглохнуть.
Можно уронить с полки книгу
и задохнуться от пыли
(Боже, как давно я не рисовал картинки)
Похрустывание перьев в подушке
Отвлекает от главного созерцания.
А если мебель встанет на прежнее место
Она раздавит меня.


* * *

Слегка пируем.
На промокший мякиш
Накрапываем слой сонливых слез.
Вознегодуем на полезность черной краски
Потопчемся, завоем невсерьез

Раскабалимся.
Мякоть нашей плоти
Еще ликует близ надежды -жить.
Распался улей, не поможет копоть.
И даже ворон с пчелами кружит.

Ресницей по воде.
Соплей -по флагам.
Подковой по лицу да в землю сырь.
Мечтаю о дожде, о беспричинной влаге,
Которая вернет на эту землю мир.


ПРО ДЕРЕВНЮ
Неразумная коза от возмущенья задохнулась.
Доиться уготовано.
А ей бы травки
Да щетинку почесать.
Отвыкли недруги от милости к собратьям.
Всему виной роса.(Не поскользнись)


* * *

Жизнь в воду перстень опустила.
Клялась на жидкости бесцветной,
А после что-то загрустила-
Вина хотела.
Не вырвать боль из ран занозы,
Накорчевать деревья с пнями вперемежку
В развалку по лесу пройтись
Пока морозы не настали
Заткнуть медведю глотку, чтоб волком он
не выл.
Реви, коль ты медведь,
А нет - умри.


ВЫБОР
Три бутылки предо мной:
Одна- с водой,
В другую пепел я бросаю,
Третья же с вином ( на случай грусти),
И если занавес опустят
Сыграю напоследок злую роль,
Где я - король,
А ты - плебей
Аплодисменты,
хохот,
может крик,
Могу сыграть я роль , где я старик
Могу, где мальчик,
Но все ж я неудачник и звонок "03"
Мне отрезвляет голову получше рвоты.
Не до зевоты.
И тихий смех порочил мой успех,
А я за грех
Воспринимал толпу гиперборейских наций.


ГОСТЬ
В провал окна ворвался троль.
( я не хотел делиться с ним
канонизированной мощью ),
Но из кармана достает он ветку бука.
Я понял - он из Бухенвальда.
Я предложил ему постель-
он лег на камни,
И отказался от еды - отвык.
- Пароль?
- Не знаю
- Где же твой король?
- Раздет и замерзает
- А ты?
- А я твой новый смех
- Взамен мощам?
- Нет так , от всей души
- Так убирайся же ко всем чертям
И не смеши, у троллей нет души

В провал окна врывался просто кречет.


* * *

Забившийся под снег цветок не увядает.
Ему тепло , но душно.
Растопить своим дыханьем холод он не мог,
Он слишком благороден,
Поэтому молчит и терпит.
Зато он спрятался от всех людских набегов…
Топтался я на месте
и не знал,
Что подо мной таится цвет небесный
Жаждущий освобожденья.


БЫТЬ
Мое тело уже не падает само по себе
Из расплавленного куска пластмассы.
Доносится чей-то голос,
Но это не я.
Собака лает на мои шаги,
Щенки поскуливают,
Обозначая нашествие холода.
Выплескиваю негатив на ветер…
Но живу в этом мирке -я.

ТУНДРОВЫЙ ЦИКЛ

НОЮЩИЙ ДОЖДЬ
Бесследно исчезает рвань.
Да участилось слово бранное в суе,
И лист бумаги уж не трепещет,
Ужасаясь снам, которые смогу я увидать,
Познав тяжелый слог из русской сказки.


ОТТЕНКИ
Я слаб оттенком мысли над непристойным блеском
Мой дух всегда утюжил погруженную в песок неправду.
Над сном из желтых стен поднялся Юлиан.
Он был нагой,
Как я , когда меня бранят, без обращения в нутро,
В котором может быть темно
Глазам(привыкшим видеть лишь застенки городов
И непроглядный мрак долгов народу).
Глазам , которые хотят лишь голод утолять да жажду…
Мне нечего открыть, в отличии от глаз,
Которые желают зрить надежду,
веру
и бессмертье.


ВЫХОД
Вот мышь шуршит, как пьяный вор:
Не показалась, но смердит,
И день за днем моя душа
Над миром хочет воспарить
Чтоб убедиться в мире - мор,
И дохнет блядь,
И дохнет дева,
И не прикрывши свой позор
Промастурбируется "НЕВА"
И все вернется на круги…


* * *

На лампочке два белых мотылька
Любуются друг другом.
Ключи от спален я зарыл в саду,
А сторожит его кобель знакомый,
За каплями воды скрывался мелкий гнус,
Желающий остаться незнакомым.
По снегу босиком, не догадаться как
Сумел в живых остаться этот мальчик,
Умеющий смеяться (иногда),
грустить,
В любви любимой отдаваться,
Рыдать над сорванным цветком,
Молчать, прислушиваясь к стонам,
Сумел остаться невесомым
Когда облил котенка кипятком.
Сумел заметить мотыльков
на лампочке в углу,
Сумел додуматься, что жить и умереть
способен каждый.
Он мудр. Он глуп. Он пьян. Он трезв.
Он сыт. Он жаждет насыщенья.
Он боится не успеть дожить.
25/07/94


… БРАТУ ИВАНКЕ
Бесовский пьяный рот
не ухмыльнется так,
Как улыбалось поздним летом мне
больное солнце.
Когда сомкнется надо мной
Очередной внезапный крик
уж будет поздно.
Не доверяя тем кто любит ночь,
Способную отдаться без боязни,
Я проберусь в свою постель
Забравшись в угол
Приготовленный для мышки
Неуютный , грязный.
И там, перебирая все законы
о моей судьбе,
Я буду знать,
Что также сплевывая пот,
Таишься ты среди ненужных лиц…
Так успокойся, брат-
Я помню о тебе.


ИЕРАРХИЯ
Хозяину - конфету,
А псу его - любви.
Непрошенным гостям - по стопке водки.
Хозяйке - стыд,
А мне - покой,
За то что пса не отравил.

Всем братьям - дом.
Всем сестрам - три ручья.
Богатых лишить сна, ночей и слез,
А мне отдать кровать,
За то что я не отвечал
За всех богатых братьев,
что не курят папирос.
Упрямым - стон.
Безумным - злую блядь.
Ненужным - мыло.
Верующим - стены.
А мне - возможно вой,
За то что не сумел понять
Весь этот грязный мир бесследно серый.


* * *

Мой брат жесток, но он меня не бил.
Не бил жену,
ни маленькую дочку,
ни мою собаку.
Он не берег себя,
И там где я хотел его найти
Я находил лишь след его ноги
в сырую слякоть

Мой брат жесток, но он не предавал
Ни жизнь,
ни смерть,
ни лакомый кусок под одеялом.
Он молча в лоб меня поцеловал
И шел один туда,
Где грязь и вонь, воспоминания о небывалом

Мой брат жесток.
Не взяв меня с собой
Одел меня и мою душу в злое платье.
Я рвусь сейчас к тебе, хочу с тобой
Не бить,
не предавать,
любить,
творить
И умирать, как братья

Увижу ли тебя , жестокий мой.
Я тоже шел один туда, где пот и пепел.
Я тешу себя тем, что мы еще споем…
Как жаль , что ты сейчас
не можешь мне ответить.


* * *

Под одеялом-душно,
Без одежды-сыро.
Без хлеба-голодно,
А без вина тоскливо.
Немыслимо заставить голову свою
Не дни считать, а сонные упреки.

Вода -не читсит,
Травы -не ласкают.
.
Табак -не просветляет головы.
Комары-летают.
И не понять не знавшим боли мои глаза
И руки ,что трясутся едва заслышав слово.


ОТТЕПЕЛЬ
Ты прозрачна.
Ты скачешь как мячик (если не плачешь),
А я все еще мальчик, любящий все, что скачет
Потягиваешься на диване, как кошка.
Твое тело окутывает всю квартиру,
Ты безмерна, и в каждом углу
Я нахожу тебя.
Ты динамична,
как солнечный лучик,
Если насекомых не мучаешь,
Которые как и я ,думают, что на свету лучше
Ты бездонна (особенно утром)
Неразделима (даже в последнюю минуту),
И я не видел двойственность глаза,
Способного выгнать нас
Из своего прозрачно-безмерно-
динамично-неразделимого
существования.


* * *

Раз не выстрелить,
Другой не уколоть,
Не зажечь костра на башне скорби.
Облачиться в свадебную плоть,
Не признать в любви бесовских оргий.

Быт не в радость,
Сумасбродство в стыд.
Был как ясный день без грусти,боли,
Сладость оттого,что был убит когда-то
На колхозном поле.

Руки мечены,
А глаз давно слепой.
Оттого ли ,что яснее стали мысли.
И просвечивал сквозь шторы голубой
закат,
А в нем тонули листья.


СТОРОЖ
Не допусти к моей капели дух весны.
Все от любви и таянье.
Как от простой стены до мраморной стены
раскаянье.
Не допусти в моих слезинках боль утрат.
Все-от любви, и горькая капель.
Не смейся,если вдруг я буду рад
С тобою лечь в постель.

Не допусти в мою капель ушастых птиц.
И ежика со сломанною лапкой,
Не допусти в нее жестоких лиц
украдкой.


КТО ТЫ ?
Кто мне скажет,где ты теперь?
Сон?
Небоязливый пес подполз и голосит,
Что ты уже взошла на трон.
Кто ты теперь?
Утратив себя в этом рабстве
Ищу положение света на8 часов
отодвину засов.
Стук,не возвестит о твоем приходе.
Испуганная стая птиц не скажет,
что ты рядом.
Только кровать,поскрипывая однозвучной
симфонией,
Подсказывает,что тебя-нет.
Когда мы вместе вокруг-джаз.
Зябкие рассветы объясняют твое отсутствие
холодом.
Мокрые стекла-голодом.
Как без тебя узко пространственное
переселение.
Мы не хотим увеличивать население.,
И без того нуждающееся.
Кто мне напомнит :"Где ты теперь?"


* * *

Сближенье с одиночеством позволит
Почуствовать,как дождь пытается пробить
мое окно.
И осознать лишь то,что жалкая собака
Стынет,под его тяжелыми каплями.
Я мог бы хлебом поделиться,
но не кровом.
В особенности под покровом утра,
Когда важна и дорога минута.
Не хочется делиться даже с другом
Своими думами, воспоминаньями,
А хочется все мысли отогнать и спать
Когда пробьется солнце и капли испарятся,
Я сразу вспомню о собаке,
Приду к ней ,потреплю за холку
И даже не почувствую вины,
За то что мокрая она.


ИОРГЕНОВА РАДОСТЬ
Слепой старик прижался к батарее.
Ее ребристость напоминает то,
Что он когда-то был сради людей.
С их взглядами, усмешками и грустью.
И он когда-то счастлив с ними был,
Пока его глаза не отказались принимать
жестокость взглядов,
зло усмешек.
И все-таки по своему он счастлив
Вдаои от бед земных и радости земной,
Он прижимается к чуть теплой батарее
В надежде обрести покой.


MEINE KLEINE…
Разница между нами лишь в том,
Что ты гигант-а я гном.
Ты просто любишь крушить-
а я средь развалин жить.
Ты не замечаешь травы.
Я прячусь в высокой листве.
Твой след-овраги да рвы,
А мой-дыра в рукаве.
Ты можешь рукою достать
Часть неба, а может и выше,
Зато я умею летать,
Когда ты в спину мне дышишь.
Ты видишь верхушки голов,
А я различье полов.
А в общем мы сильно похожи:
Ты одинокий-я тоже.


* * *

Бриз вечерних капризов.
Штиль подсонных мыслей.
Шквал незачеркнутых чисел.
Ветер метает бисер.


* * *

Как в страхе закричали птицы.
Наверно кто-то их вспугнул пройдя
неосторожно
Мимо поселенья.
Я спичками обогревал свое жилище
И свет короткий лицезрел на стенах,
Пытаясь углядеть среди моей квартиры тени.
Знакомые,
чужие,
непонятные.
Чтоб знать заранее о приходе гнева,
Вычерчивал остывшим угольком
(чуть тлеющим),
Заветные слова:
"врлчица", "волк", "волченок", "логово", "оскал",
Непроницаемость тяжелых штор
Не выпускала свет на осмеянье людям.
Пусть думают,что в логове темно
и холодно,
и вечно ночь.
Они не понимают взгляда волка,
А в полночь начинают гон.


НАША ПЕСНЯ
Давай повоем просто так,
не на луну.
Скорбно.
Отгоним мух назойливых,
взъерошим шерсть.
И пусть не так поймут наш вой,
Мы будем счастливы в единстве нашей песни.


ДОРОГА К ХРАМУ
Смысл без сна
И сон без смысла.
Лист без дерева.
Повисли на ветвях четыре тени:
Злоба,
Ненависть,
Сомненье.
Племя непотребных тягот.
Я всего лишь старше на год
От бессмертия до смерти
Четверть ржавого аккорда.
Не дожить до этой коды.
Быть без всех ивсе бездушны.
От насилья простодушного
Подойдем к воротам церкви.


ДОЖДИК
Дождь не умолкает.Не стыдится своей влаги
Намокает дух прохожих , не спешащих .
И одежда тяжелеет,облекая злое тело
неумело и несмело.
Мокро?
Холодно?
Вспотели?
Или под дождем промокли ваши мысли,
ваши думы?
Здравствуй, я зовусь угрюмый.
Дождь уныло бьет по окнам,
Словно тысячи иголок забираются под кожу.
Я бледнеющий прохожий,
наступающий по лужам,
Я заглядываю в душу,ужасаюсь вашим срамом.
Побегу за тараканом.
Он бежит туда,где сухо,
где покой и где разруха.
Я ,ведь как и он желаю жить спокойно
без печали.


* * *

Как холодно вокруг, О этот злобный ветер.
И лампочка не греет ( я прижимал к ней руки)
И пепел сигареты, падая в ладонь, не обжигал,
А замерзал и оставался памятником снегу.
И натянулася на мне вся кожа.
Звенит струной.
Я тоже замороженный
Стою с холодною стеной в любви,
И молча вспоминая Бланку
Становлюсь Снегурочкой.


ПАСТВА
Я видел из окна, что путь слепого
пролегал по луже.
Я пожалел, что я не поводырь.
Тогда бы я посмел бросаться на любого-
кто встанет на дороге,
Тогда бы я вонзал в людей свой клык…
Но я не поводырь
И в бремя вожделений вонзаю свой язык.
Пастух поник.
Услышав о слепом, его собака
Бросила баранов и побежала вслед
за стариком.
Проверить, что он слепнет без обмана,
И чувствует людей лишь пальцами да ртом.
Но я - не та собака и моделируя слезу,
Вонзаю в тело нежный бром
А что потом?
Потом и я состарюсь, и обретая тьму в глазах,
Я научу себя закону Брайля,
Который проповедуется зрячим
для чтенья женских тел.
Но то не мой удел.
Я просто захотел, чтоб все ослепли
И без тоски в слепых глазах
залезли в петли,
И прокляли меня все те
кого Я проклял.


УЕХАЛИ
Оставили стакан с водой да карандаш,
Да из разливов реками затапливали наш
уютный дом,
Который логовом завется.
Не обвиняй меня ты в воровстве,
А лучше за глаза
С другим ложись в постель,
лишь только, чтобы я не знал.

Есть вдоль, есть поперек,
Но оба шрама давали много срама,
Но путь мой к смерти так далек,
Я даже не привстал с дивана,
Когда сгоревший мотылек
Упал на лоб мой…
(лоб мой был горячий и это значит,
что муки мотылька продолжатся на мне),
А кто-то из прохожих, видя свет в окне
Подумает , что я пишу стихи.


ВЕРА
Опадают с веток листья.
От невольного стриптиза
Тополь стал угрюмо-красным,
Голым, больше не опастным.

Как когда-то свято верил,
Что чудовища деревьев
Светятся сквозь эту проседь
Так сейчас я верю в осень.